in peace - vigilance, in war - victory, in death - sacrifice!
кажется, я начинаю фанатить ЮКвона. боженька, помилуй, мне и так тяжко с блохами - я люблю их всех семерых и при малейшей вспышке у меня случается нестабильность психики временная, вспышки хэлло китти и звездочек. много.
in peace - vigilance, in war - victory, in death - sacrifice!
в венах у меня течет тормозная жидкость, течет так же быстро, как и ее название. я двигаюсь по траектории постель-метро-какие-то люди-метро, меня просто валит с ног, если честно. но после того памятного вечера посреди бело-серого мрамора, мне кажется, нет ничего невозможного, потому что не один. я заражаюсь манией красивых, длинных постов, малопонятных фраз, призванных складываться в понятные линии нулей-единиц на ваших экранах. собственно, меня смело можно пролистывать ф ленте, но я же знаю, что когда написано много, люди обязательно читают. интересно. всем бы нос сунуть - иногда злость схватывает. но это тоже нормально, я по осени всегда злая. вот что - спать. а завтра возьмусь за то, что родилось далекой весной в темном скверике домов в трехстах метрах от Манежки.
in peace - vigilance, in war - victory, in death - sacrifice!
как доказательство, что я слишком много сижу на блохах.Ноябрьское утро мутное, расцвеченное непогасшими фонарями у кромок серых змей-бордюров, смазанное и морозное. Чихо трогает кончикам языка собственные губы. Ноябрьское утро на вкус как сигарета, которую он скурил час назад, а еще слегка горчит дождем. Солнце выкатывается на блюдечко неба, немного притормаживает у загнутого края, будто раздумывая, как прошмыгнуть мимо многоэтажек, а потом снова закатывается – выше, под облака. Чихо смотрит, как его ладонь, из нежно-розоватой, подсвеченной рассветом, становится вновь бело-серой и со вздохом прячет ее в карман. Чихо не спит уже десятые сутки, он давно перестал отличать людей друг от друга, песни в плеере и переходы с первой линии на четвертую. Горько и долго кричат над головой чайки, Чихо смотрит на них, их голоса напоминают ему что-то ужасно знакомое. Что-то, из-за чего каждую ночь он ложится, долго смотрит, как потолок разрезают запоздалые ночные фары, а потом встает, одевается и идет на улицу. Он не всегда вспоминает, что нужно запереть дверь.
in peace - vigilance, in war - victory, in death - sacrifice!
аттамтебяупакуй.я должен отдать ему душу, а позже - довериться жизнью. я должен тащить наружу, через хребет и спину, ломая преграды и кости, сращенный по праву Аттама, не поддаваясь злости, я должен стоять очень прямо. я должен отдать ему душу, я должен закинуть Солнце, я должен тащить наружу... сейчас. потом будет поздно. и он стоит очень прямо, и ветер шуршит под ногами. Игрок не имеет изъянов. Игрок не имеет права. "о чем ты не можешь думать?" я должен отдать тебе душу. Игрок никогда не рухнет. Игрок чрезвычайно послушен. а мне вот девятый месяц - рожденный по праву Аттама. или, быть может, десять. Игрок не считает даты. и он улыбается - вижу, хоть губы и сжаты плотно. ему мы доверили жизни, ему мы доверили Солнце.
сейчас я еще не знаю, что я не человек. я шаг за шагом ступаю туда, где стоит Квоттербек.
я должен отдать ему душу, и мне никуда не деться. так как же так вышло, послушай, что я отдал ему сердце?
in peace - vigilance, in war - victory, in death - sacrifice!
сейчас, пока есть мысль.
я думаю о том, что многие восхищаются прошлым. что нам преподносят классиков на блюдечке с салефточками, нам воспевают Пушкина и Толстого, мы изучаем древние законы и формулы, мы смотрим на старое кино и восхищаемся тамошними моделями, актерами, режиссерами... или вот еще - мы томно вздыхаем, глядя на Брэда Питта, Джонни Деппа, на бесконечных Кимов и Ли, закатываем глаза... и не понимаем. не замечаем даже.
один мой случайно-найденный парикмахер - модель, печатаемая на брошюрках Шварцопф. второй парикмахер - просто офигенная термоядерная женщина с тысячей идей и тысячью воплощений оных, косплейная, или, для обывателей - фэнтизийная модель. моя однокурсница - бывший (или несовсем) член второго состава труппы "Волков Мибу" - мюзикла, который поставили два человека, которыми я не устану восхищаться. я знакома с человеком, который играет на гитаре что твой Мияви и идет к своей мечте метровыми шагами, чеканя следы черными, блестящими подошвами. человек, который пусть пишет и редко, но метко, кишки-выбивающе, Базаров, учился со мной в одной школе, с моим друзьями в одном классе. я росла на историях и фанфиках М, а теперь - подумать только, только вду-ма-ться, она печатается, она печатает такое, что у меня комок встает в горле, а в первый раз я даже расплакалась в метро! да блин, все это меркнет в сравнении с тем, что я знаю, я держала за руку настоящего Сказочника. и пусть в меня летит грязь и камни с воплями "фангерла!" (ударение на последний слог как неотъемлимая часть программы), я всех их словлю с радостью - может быть. может быть, элемент фанатизма. но просто Вам никогда не грустить и не переполняться счастьем при прочтении того, что пишет настоящий Оле. а я как девочка Юко, которая приносит кофе Волшебнику Каи - никто не знает, и я не знаю, я просто делаю ему кофе и становлюсь самой счастливой девочкой-официанткой на планете, потому что минуту назад мой Каи выпустил дух Абсолютного Счастья, только оно не ушло далеко, оно ушло в его Сказки.
какой чудовищно огромный абзац, и это если не упоминать людей, которые потрясающе пишут, потрясающе поют, потрасающе красивы, хоть сейчас на обложку - просто они делают все это, не выходя из своего теплого, дружеского круга. может, им так проще. может, не хватает сил выйти на вторую линию. на третью. на четвертую. а на пятой уже ждет ветка.
но я живу n-ое количество лет и на моих глазах люди идут, добиваются, побеждают, воплощают свои мечты, а если даже и не воплощают, то в процессе несут окружающим то, что потом, обязательно, пятьдесят, шестьдесят лет спустя вполне претендует стать классикой. стоять темным переплетом на полке - "Солнце...", "Осколки...", "На зависть богам". Куда Богам до Сказочника? Играть в динамиках у японских школьников, которые будут говорить "Да они как вторые X-Japan были" (может, и не станут. может, у них свой путь. я просто знаю, что они его протаранят - у них так много веры в себя)
и думая обо всем этом я, с одной стороны задыхаюсь от осознания , какие люди рядом, совсем рядом - руку протяни, да они старше меня максимум на десять лет, они все это сделали сами, они - ходячее воплощение Мечты. Кимы? Ли? Джонни Деппы? да, да, конечно, но тут! вот, вот же оно. не в Америке. не в Корее. в соседнем подъезде живет тот, кого я буду давать читать своим детям и внукам. кого я буду ставить слушать своим детям и внукам. кого я буду показывать и говорить "вот что считалось красивым в мое время. они были красивыми".
а с другой стороны меня иногда парализует страхом, что я навсегда останусь воздыхателем. восхищенным. фангерлой, если хотите.
потому что меня подведут собственные ноги и я срублюсь на первой, самой легкой линии. не потому, что не целеуперта или не хватает сил и духу. потому что не хватает той особенной Искры, которая дает тебе право выйти на вторую линию. штрафной. проходной.
in peace - vigilance, in war - victory, in death - sacrifice!
пока я ехал в метро, в наушниках с потрескивающей тишиной, с книжкой со смешной деревяной-закладкой зеброй, я много думал. сейчас, именно сейчас - думал. сейчас я хочу отмотать немного назад и говорить думал. я думал про многое, я с легкостью складывал слова в фразы, в нужные, очень правильные фразы, они тянулись красивыми цепочками, бусинками, жемчужинками, Чональ сидел там, далеко, скрестив ноги по-турецки и гонял их наманикюренным пальчиком. я знаю, почему наманикюренным. я думал, а Чональ отвечал, очень правильный диалог был, очень нужный, он все знал и знает. он вырос тогда из пробирки внутри меня, из той самой пробирки, которая дается каждому человеку в начале его Пути, и каждый распоряжается ей по-своему, и из каждой пробирки появляется то, чего человек Возжелал. из пробирки, выдрав трубку из седьмого позвонка, сдернув маску с узких, подточенных скул, вышел он - черные волосы облепили его белую спину, а аморфно-раскосые глаза смотрели понимающе. я взрастил его, я дал ему силы вырвать трубку из тела, но он всегда знал и будет знать больше меня, он будет сильнее, он будет быстрее, он - заменивший внутри меня трубку, мой внутренний стержень. он - идеальное существо, мои 80% процентов мозга, которые не умеют работать, оставляя мне только 20%. но мы не про него.
я думал, и тогда я знал все, от и до. сейчас я снова все забыл. но мы не об этом.
все, что нужно - вспомнится. все, что потеряно - найдется.
а я вынес кое-что важное. я никогда не буду одинок. во мне нас двое. он всегда будет со мной. я никогда не останусь один.