[yuki-foxy]

я делаю перерыв от сикрет санты и думаю, что я в который раз не выполнил обещания - я же обещал себе не писать больше по ним. но не могу.
это слишком внутри и слишком мне-понятливо.
да и сон еще жив.

- Эй ты! - орет Джехе, врываясь в заволоченную паром ванную.

- Эй ты! - орет Джехе, врываясь в заволоченную паром ванную.
Енгук высовывается из кабинки, и выглядит он презабавнейше - у него топорщатся мокрые волосы, а по подбородку размазана пена зубной пасты. И он имеет вид нашкодившего котенка, пойманным за шиворот на горяченьком.
- Эй ты, - с опаской повторяет Джехе, широко расставив ноги и уперев руки в бока. - Куда. Ты. Дел. Мой. Крем?
Енгук сглатывает, покорно опускает глаза и монотонно бубнит:
- Прости, Джехе, я сел на него, Джехе, я куплю тебе новый...
- Как ты купишь мне новый, мы на Сицилии, твою мать!! - вопит Джехе и подлетает к кабинке. Он колошматит тонкими кулачками в широкую, мокрую Енгукову грудь, пока Енгук не перехватывает его запястья и не прижимает к себе. Майка Джехе тут же намокает, а он бурчит. - Третий за неделю, господи...
- Ты и безо всякой этой дряни красивый. Самый лучший, - мурлычет Енгук, сплевывает пасту и прикасается своими горькими, мятными губами к губам Джехе. И Джехе прощает его - да он и не обижался, в общем-то.

- Подъем, полундра! Свистать всех навееерх! - Енгук грохочет кулаками по крашенной в красный цвет деревянной двери, пока Джехе рядом вопит в дверную щелку.
На Джехе - свободная майка и бриджи; Енгук смотрит на его тонкие щиколотки - ему ужасно нравится сжимать их и целовать по внутренней стороне, когда ноги Джехе лежат на его плечах. Как вчера.
Дверь открывается и на пороге появляется заспанный, мятый Теиль.
- Мрази, - со вкусом выдает он. - Бессовестные мрази.
- Нехрен было вчера пить пятый по счету "Повторите!", - смеется Джехе и заглядывает в темный номер. - Кюхенниии, пора вставать, проспишь завтрааак!
В ответ раздается какое-то бессвязное мычание из глубин темной комнаты, а Джехе снова смеется и уворачивается от ладони Теиля.
- Дети, не ссорьтесь.
Пак Кен выглядит до безобразия свежим, бодрым и счастливым, Минхек рядом тоже улыбается, поправляя темные очки на носу.
- Минхек, ты же вчера вместе со мной сидел, почему ты такой мерзопакостно-довольный? - стонет Теиль, привалившись виском к дверному косяку, пока Минхек щелкает ключом в двери соседнего номера.
Минхек в ответ тыкает большим пальцем в Кена, пока тот не видит, и высовывает язык, имитируя угнетенного доминированием. Кен ничего не замечает - он уже спешит на помощь Кюхену, которого явно штормит где-то там, в недрах темного номера.
- Мне кажется, мы пропустим завтрак, - вздыхает Енгук и сцепляет свои ладони на животе Джехе, подтягивая его к себе.
- Да и черт с ним, около бассейна есть бар, - шепчет Джехе с улыбкой, откидываясь головой на плечо Енгука.

Они все же успевают на завтрак - Теиль мученически хлебает чаек и возюкает ложкой в тарелке с принесенной Кеном кашкой. Джехе тянет через трубочку яблочный фреш, Енгук куда-то подрывается и приносит тарелку с персиками и арбузами, а Минхек умудряется успеть отхватить на всех блинчиков и яичницы. Они весело трещат (трещат в основном Кен и Джехе, Минхек молчит, Теиль и Кюхен страдают, а Енгук думает о чем-то своем, улыбаясь), а потом, когда, наконец, оживают все жертвы вчерашней ночи, уходят из отельного ресторана и снова разбредаются по номерам - собраться на пляж.

На пляже Джехе не отпускает никого на солнце, пока самолично не намазывает каждому плечи и лицо, шипит на Кюхена, который порывается побыстрее удрать с надувным матрацем подмышкой, стукает по руке начинающего придуриваться с Минхеком Енгука, но улыбается. Небо - до рези в глазах синее, воздух тяжелый, влажный, отовсюду шумит и грохочет, в бассейне неподалеку играют в водное поло с аниматорами, и музыку слышно даже отсюда, шипят брызгалки воды на газоне, кричат дети, шумит мотор проплывающей вдалеке лодки - кого-то снова катают с парашютом. Джехе забирает отросшие волосы в хвостик на затылке, а Енгук проводит пальцем по его влажной шее до выпирающего позвонка, пока никто не видит.
Джехе улыбается ему.
Минхек подхватывает Кена и тащит его вниз, смеющегося и упирающегося, до пирса, где скидывает визжащего парня в воду. Кюхен тут же несется следом и кидает Кену "спасательный" матрац, прибивая его сверху. Теиль откровенно зубоскалит над Кеном, пока Минхек не возвращается и не цопает его - как есть, в майке. Теиль вырывается, даже, кажется, заезжает Минхеку локтем по ребрам, но ничего не помогает, и спустя пару минут он летит в воду к оседлавшему матрац Кену.
Минхек прыгает следом и в море начинается настоящая битва за плавательное средство.
- Вы идете? - кричит им Кюхен и машет рукой, Енгук стягивает бейсболку и безрукавку, а потом смотрит на Джехе - он такой ужасно тонкий, бледненький и угловатый, и ребра можно пересчитать, ужас.
- Я намерен откормить тебя здесь, а то даже Смерть выглядит пышкой по сравнению с тобой, - ворчит Енгук, а Джехе поджимает губы.
- Дурак. Я просто аристократично-тонок.
- И по-вампирьи бледен, я уже понял это.
Джехе не забывает подколок и уже в море он умудряется утопить Енгука раза три, пока сам не отправляется на дно под аккомпанемент дружного хохота Теиля и Минхека.

Они разбредаются по номерам далеко за полночь, уже после катания с водных горок в бассейне, поедания арбуза вместо обеда, душа и ужина, и даже вечерней анимационной программы в амфитеатре. Кен еще какое-то время шумит у "детей" в номере, не давая Теилю, наконец, уснуть, а Кюхену - почистить зубы, пока Минхек не уволакивает его, прижав к себе за талию. Кен расплывается от каких-то слов, сказанных ему шепотом на ухо, краснеет, замолкает и тут же уходит. Теиль вяло салютует Минхеку в благодарность и валится на кровать, почти сразу же засыпая.
Енгук договаривается с Минхеком пойти с утра поплавать, потом желает ему спокойной ночи и бредет в свой номер. Дверь приоткрыта - Джехе всегда лень открывать по сто раз, поэтому Енгук проскальзывает в номер и щелкает замком, предварительно повесив на ручку "Не беспокоить". Он с удовольствием бы оставил ее там на весь день и никуда бы не отпускал Джехе. Ему хочется хотя бы сутки провести с ним тет-а-тет, кожа к коже, и чтобы больше - никого.
Но Джехе жутко нравится отдыхать в компании и Енгук молчит. Молчит и обнимает его со спины, пока тот что-то раскладывает на тумбочке. Джехе улыбается - Енгук видит это в зеркале - а потом смешно морщит нос от щекотки, когда Енгук начинает медленно целовать его шею.
- Ну чего ты творишь? - шипит он, когда Енгук вжимает его в кровать. - Я спать хочу.
- Врушка, - усмехается в ответ Енгук и пресекает любые попытки к сопротивлению новым поцелуем.
И Джехе послушно обмякает под ним и обхватывает руками за шею - прижимая к себе ближе.
В конце концов, разве отдых не создан для того, чтобы проводить его как хочется?



...Проснувшись с утра на больничной койке, Джехе сжимает белыми, худыми пальцами пахнущие хлоркой и химией простыни и долго плачет, уткнувшись лицом в подушку. Ему чудится тяжелый, влажный, соленый воздух, шум моря и вкус арбуза - на самом кончике языка.