[yuki-foxy]

ну зачем я это сделала, ну зачем, ну они же были прекрасными, нежными и светлыми, влюбленными.
хотя без секса нынче никуда, но я бы предпочла оставить его за кадром, у них, во всяком случае.

Ненавижу.

Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу.
Джехе хмуро смотрит в зеркало в общем санузле и беззвучно повторяет, глядя своему отражению в глаза.
Не-на-ви-жу.
Тупое парнокопытное. Рогатое. Маньяк. Буйный. Псих. Неуравновешенный.
Енгук.
Енгук бесит всем - как смотрит, как ходит, как говорит, как насмехается, как издевается, как ест, как спит...
Джехе вцепляется мокрыми пальцами в волосы и стонет сквозь зубы.
...как бежит по утрам и на обязательных физических упражнениях, как подтягивается на перекладине в саду, как запрокидывает голову, глотая прохладную воду из бутылки, как потягивается под струями душа, выставляя гладкую спину с прорисовывающимися мышцами, как разминает пальцы, как облизывает губы...
Ненавижу, скулит Джехе, хватая полотенце и растирая шею и лицо до красноты. Ненавижу тебя, лось.
Он вылетает за дверь, хлопнув последней о косяк и почти бегом добирается по коридору до своей палаты. Отбой был вот уже как час назад, поэтому в коридоре темно и тихо, только в самом конце горит свет - Пак Кен за стойкой на дежурстве. Джехе кивает ему, показывая, что все в порядке, залетает в свою палату, плотно притворяет дверь и падает на кровать, закутавшись в кокон одеяла.
Ненавижу, - думает Джехе, глядя в потолок. Кто дал тебе право вытирать об меня ноги? Кто дал тебе право насмехаться надо мной?
Кто дал тебе право быть таким?..
Мозг услужливо подкидывает парочку картинок с воспоминаниями - вот Енгук потягивается на солнышке на прогулке и майка на его спине натягивается, влажная и горячая. Вот Енгук мылит голову в душевой кабинке напротив, а Джехе включает воду похолоднее, чтобы голова прочистилась. Вот...
Джехе закусывает губу и медленно кладет открытые ладони на свой живот. Волосы прилипают к повлажневшим вискам и лбу, сердце глухо бухает в груди, а он ведет одну руку чуть выше, забираясь под майку и касаясь кожи.

Енгук прижимает его к стене и раздвигает коленкой ноги, грубо, рвано, как может только он. Джехе пытается вырваться или закричать, но Енгук накрывает его рот ладонью, а сам наклоняется к шее, жарко дыша, трогает кончиком языка, потом прикусывает за ухом. У Джехе расширяются глаза, он снова дергается, но Енгук держит крепко и медленно трется коленкой между ног, и Джехе закатывает глаза, проиграв самому себе и поддаваясь навстречу...

Джехе жмурится и смелее проводит ладонями по животу и ребрам, потом облизывает палец и трогает сосок. Тело варится в кипятке, мысли в голове лихорадочно сталкиваются друг с другом и пальцы на ногах сами собой поджимаются. Он хрипло дышит ртом, поглаживая себя, потом спускается ладонью ниже...

Енгук почему-то в одежде, но не это главное. Майка на Енгуке быстро намокает, когда он ступает под струи душа, к Джехе. Плитка за спиной холодная, прижиматься к ней лопатками неудобно, но Джехе уже не отбивается, он сам подставляется под чужие ладони, ласкающие его тело. Енгук покусывает кожу на шее, спускается поцелуями к соскам и начинает посасывать один, массируя пальцам второй, пока Джехе громко стонет, путаясь пальцами в отросших Енгуковых волосах...

Джехе всхлипывает и зажимает себе рот ладонью. Кажется, он перешел все дозволенные границы с этим, раньше он себе такого не позволял. Помечтал, и ладно, и на боковую...
В окно заглядывает луна, бросает косые росчерки на пол, смятые простыни и на Джехе. Тот, задыхаясь от стыда, ныряет рукой под резинку пижамных штанов и закусывает ребро второй ладони, стараясь подавить стоны.
Слишком жарко. Слишком хорошо. Господи, да...

Енгук оттягивает его за волосы, больно, властно; дергает, заставляя откинуть голову, улыбается довольным, сытым котом, и трется бедрами о задницу Джехе. Тот соображает уже слабо, чужие руки гладят и мнут его поясницу, он выгибается соблазнительной дугой, мечтая только о том, чтобы Енгук вдавил его уже в кровать и не отпускал до рассвета. Енгук, наверное, читает мысли, потому что Джехе рывком переворачивают и швыряют спиной на простыни, придавливают сверху, но Джехе тут же скребет по чужой, влажной спине ногтями и сипло стонет в ухо. Енгук прихватывает зубами кожу на его шее и Джехе ерзает, выгибаясь и сходя с ума от нереальной близости этого человека.
- Ты моя Принцесса... - мурлычит ему на ухо Енгук, а Джехе готов чуть ли не рыдать. Енгук может называть его сейчас как угодно, хоть "деткой", хоть своей "любимой девочкой", Джехе согласен, на все согласен...
Енгук резко дергает бедрами и вжимает его в кровать, и проглатывает длинный, грудной стон Джехе, накрывая его губы своими, он горячий внутри, и его язык творит какие-то невыносимые, неведомые вещи, Джехе закатывает глаза, пытаясь подстроиться под толчки, и целуется остервенело, сталкиваясь зубами и мажа слюной по подбородку.
Енгук хрипло рычит, прикусывая его губу, его движения становятся резче, отрывистей...

Джехе стонет, не сдерживаясь, прокусывая руку, всхлипывает, задыхается и мечется по кровати, сжимая руку; в ладонь толчками выплескивается вязкое и теплое, а перед глазами прыгают разноцветные круги. Он весь мокрый и липкий, простынь сбилась в ноги, волосы растрепались, в ушах набатом бухает сердце, но Джехе все равно - он лежит, закрыв глаза и даже не пытаясь вытереть руку.
Меньше всего ему хочется осознавать, что он только что дрочил, представляя человека, которого ненавидит.

~

Когда через пару дней Енгук зажимает его в темном углу лестницы после отбоя, у Джехе даже нет сил удивляться.
Енгук ведет кончиками пальцев по его щеке, и в его глазах - море нежности, которую он не прочь разбавить чем-нибудь по-острее.
- Что, даже не будешь визжать, как девчонка? - привычно насмехается Банг Енгук, ненавязчиво раздвигая ноги сидящего на подоконнике Джехе и устраиваясь между ними, слишком близко, слишком горячо.
- Нет, - вдруг криво ухмыляется в ответ Джехе, а потом наклоняется к чужим губам. - Я же твоя любимая девочка...