[yuki-foxy]

когда-то давным давно, в стародавний времена, когда горы были еще высоки,
мы с братом занимались соавторским сочинительством.
и вот плоды.

брат жирненький, я косонький.

1.

1. надо уметь быть строже,
собраней, злей, острее,
чтоб раздирало кожу,
каждое недо-движенье.

надо уметь храбриться,
биться, сжимая шпагу.
страшно? закат багрится?
лишь не сбивайся с шагу.

надо уметь беззвучно
рваться на части пеплом.
надо уметь не слушать,
ведь никому нет дела.

надо уметь крошиться,
тихо, смешно, красиво.
чтобы с пути не сбиться,
чтобы был кто-то сильным.

надо уметь хвататься,
вытягивать тех, кто верит,
надо уметь сражаться -
люди страшней, чем звери.

надо искать выход,
лбом потаранить двери.
и убеждать тихо
даже тех, кто не верит.

надо уметь быть сильным,
злее, острее, быстрее.
только вот в этом мире
я быть таким не умею.

правда, у меня такое чувство, что каждый о своем писал.

2.

2. и кожа его обжигает - вот так горяча.
а я говорю: хватит! пора бы уже кончать.
а я говорю: ты знаешь, я ведь давно молчу,
а он ведет пальцами по моему плечу.
и жарко горят нервы и я ему говорю:
милый (вот здесь я вру), не люблю.
а он смотрит украдкой, нежный до тока по коже,
я говорю: ты врал же,
а саму режет ножик.
он тянется, близкий, горячий, такой, что сдают нервы.
но я себе тихо твержу: нет, я закончу все первой.
он улыбается - славный - но нет таким веры,
и пока все внутри плачет, я говорю: ты смертный.
он смотрит, глазами моргая, что точно вот-вот улетит.
и тихо мне отвечает: ты думала, я что, Аид?
я же смеюсь тихонько, внутри все сжимается грустно,
я говорю: послушай, ангелам нету спуска.
он морщится, он упрямый, хватает меня крепко:
послушай, моя родная, такое случается редко.
а мне бы пора вырываться, а мне бы лететь уже надо,
в глазах почему-то влажно, и я говорю: пора мне.
он плечи свои опускает, кивает и смотрит грустно.
а я одними губами: люблю. и лечу. внутри пусто.

3.

на запястье тонкая надета цепочка,
я зову ее: ночь, ноченька, ночка,
волосы темнее вороного,
губы краснее каленого.

гибкая, словно кошка,
смешная и очень громкая,
у меня не хватает немножко
дыхания - она плавно-ломкая.

тянет белые руки,
смеется слегка бесновато,
у меня от звука этого муки
где-то в позвонке восьмом или пятом.

и смотрит хитрющей лисицей,
а мне бы не сбиться со слога.
в дрожащих ее ресницах
сокрыто, должно быть, много.

и углем подведенные очи,
и румянец на нежных щеках.
это нужно мне правда так, очень,
где-то в смелых и храбрых мечтах.

ей бы, глупой, играться ведь все бы,
избегает любых капканов,
я смотрю. и беснуются слоги,
превращаясь внутри в океаны.

вообще это была попытка фемслэша, но мы застопорились

4.

4. расстояния - всего лишь километры, мили, лиги, ярды на пути.
и, ты знаешь, ведь не так уж сложно пересечь их и пешком пройти.
оседает пылью под ногами, вьется нитью в красный горизонт,
расскажи-ка мне о том, что было, расскажи, что было и что сон.
расскажи про море-окианы, про кита, ну, помнишь - рыба-кит?..
расскажи, она и правда знает... ну, по-человечьи говорит?
расскажи, куда ведет дорога, расскажи, что дальше, за рекой,
я хотел бы, верно, даже к небу прикоснуться собственной рукой.
расскажи, мне это интересно, про другие дальние края.
про Восток и запах небывалый, про мечты, про сны забвения.
говоришь, пройти их можно - все мои под тысячу дорог,
говоришь, что это очень просто, хватит только шага за порог.

несколько нц-17 шедевров от брата!

вливала в алые уста игривое вино,
и целовала до утра - ей было все равно.
она пьяна, лежит в ночи, а мне покоя нет.
могла бы - съела бы ее без соли на обед.

она встала на колени
отсосать у дяди Вени.

он медленно откусывал ей голову, пока она кончала.
когда он откусил ее, она уже молчала.

лунной ночью тихо-тихо.
повстречала где-то психа.
глаз косит, открытый рот...
блин... он в зеркале живет.