in peace - vigilance, in war - victory, in death - sacrifice!
Сказка о кимоно, колокольчиках и крыльях.
На Джехё - кимоно.На Джехё - кимоно.
Голубое, словно весеннее небо над головой, с белыми цветами и птицами на рукавах и подоле. Он босиком - маленькие пальчики на ногах выглядывают из-под ткани, когда он делает шаг, у него тонкие запястья с выступающими косточками, на которых звенят серебряные колокольчики, бубенчики и амулетики, и на шнурочки нанизаны монетки, клыки, когти и перья, и на ногах у него тоже тонкие ободки металла - не видно за небесным шелком, но угадывается по звучанию. У него волосы собранны в небрежный хвост, и пряди рассыпаются по плечам, и челку трогает ветер, а он улыбается, думая о чем-то своем, склонив голову на бок.
Енгук не очень уверен, что это маленькое существо зовут Джехё, просто только это имя стучит в висках, неотделимо от пульса:
тук-тук, Джехё-Джехё.
Очень хочется потрогать его мягкий, пахнущий чем-то сладким и свежим висок, но у Енгука не хватает смелости.
Джехё сидит на нем, теплое, закатное солнце подсвечивает его сзади, словно обнимает за плечи, словно Джехё закутан в светящееся, теплое покрывало, и тонкие трубочки колокольчиков звенят на ветру у открытого окна. Джехё гладит тонкими пальцами с серебряными кольцами грудь Енгука - тот чувствует себя странно в своей черной майке, как будто он шел по улице за хлебом, а угодил случайно в сказку, ошибившись поворотом или дверью.
Сказку.
Джехё рассказывает ему сказки.
- Давным-давно, - говорит Джехё, и его прохладный палец проводит по Енгуковой брови, очерчивая дугу. - Давным-давно, на Земле жили люди с крыльями птиц...
Енгук закрывает глаза, а нежный голос убаюкивает его, точно качает гамак, и солнце греет, как будто укутывает в теплый плед, и он перехватывает чужую ладонь, обмирая от собственной смелости, и тянет к губам.
Джехё смотрит с улыбкой, и его пальцы пахнут полевыми цветами, и Енгук целует один за другим, а браслеты на руке Джехё звенят, переплетаясь звоном с музыкой колокольчиков.
И Джехё рассказывает сказки.
На Джехё - кимоно.
Голубое, словно весеннее небо над головой, и он гладит пальцами белых птиц и цветы на ткани, но не улыбается больше, и даже его браслеты словно затихают, не тревожа звоном того, кто носит их.
Джехё сидит в клетке, свесив босые ноги с золотой широкой жердочки, и длинные рукава кимоно трогают краешком косточки его щиколоток. У клетки - литые, тяжелые прутья, изогнутые, изящные, но уродливые в своей ненатуральности, и Джехё словно сдавливает со всех сторон, и волосы рассыпаются по его плечам, не стянутые больше ничем - Джехё словно прячется от мира и от людей вокруг клетки, и молчит, и не шевелится, только перебирает указательным пальцем собственные шнурочки, браслеты и амулеты на запястьях.
У Джехё за спиной - огромные крылья. Мягкие, наверное, белые, чуть дрожащие, прохладные крылья - от них пахнет снегом и поднебесным льдом, Джехё чуть наклоняет голову и чуть дергает крылом, и на пол клетки, кружась, опускаются снежинки.
Люди улюлюкают вокруг, кто-то просовывает меж прутьев палку и тычет ею в крыло. Джехё не шевелится и не реагирует, продолжая считать монетки на запястьях, а толпа смеется, и кто-то кидает комочек земли, попадая по рукаву небесного кимоно.
Остается темный след.
Джехё гладит птиц на подоле кимоно, и поет себе под нос, толпа сходит с ума и беснуется около клетки,
но Енгук слышит каждое слово. Джехё поет по-японски - про оранжевые восходы, волны моря и вечное прощание. И смотрит в упор на Енгука, и чуть улыбается краешком губ.
Давным-давно на Земле жили люди с крыльями птиц.
Джехё расправляет крылья, насколько позволяет клетка, тянет морозом и волшебством, а Енгука пихают плечами, потому что всем надо поближе, всем надо просунуть руку и потрогать, а может даже отодрать перо - как повезет.
Джехё не показывает, что ему больно - он смотрит на Енгука.
А Енгук не может сделать и шагу.
И Джехё закрывает глаза с улыбкой, допевая свою песню.
Просыпается Енгук как от ведра воды в лицо, садится рывком в кровати, слушая свое яростно бухающее в груди сердце.
Тудум-тудум, Джехё-Джехё.
За окном - смазанная серость рассвета, Енгук щурится на тонкую, бледную полоску у самого горизонта - солнце еще далеко, но светлеет потихоньку - и в голове его только обрывки цветных картинок. Небесное кимоно, тонкие щиколотки, полевые цветы, колокольчики на ветру, мягкие волосы, холодные пальцы.
- Я вытащу тебя оттуда, - бормочет Енгук, сжимая майку на груди. Черную майку. - Я вытащу тебя, потерпи капельку, подожди меня, я что-нибудь придумаю. Верь мне.
Давным-давно на Земле жили люди с крыльями птиц.
Джехё рассказывал ему сказки и пел по-японски об оранжевых восходах.
Енгук готов отдать почти все, чтобы снова его услышать,
и каждую ночь он закрывает глаза,
ожидая одной-единственной встречи.
На Джехё - кимоно.На Джехё - кимоно.
Голубое, словно весеннее небо над головой, с белыми цветами и птицами на рукавах и подоле. Он босиком - маленькие пальчики на ногах выглядывают из-под ткани, когда он делает шаг, у него тонкие запястья с выступающими косточками, на которых звенят серебряные колокольчики, бубенчики и амулетики, и на шнурочки нанизаны монетки, клыки, когти и перья, и на ногах у него тоже тонкие ободки металла - не видно за небесным шелком, но угадывается по звучанию. У него волосы собранны в небрежный хвост, и пряди рассыпаются по плечам, и челку трогает ветер, а он улыбается, думая о чем-то своем, склонив голову на бок.
Енгук не очень уверен, что это маленькое существо зовут Джехё, просто только это имя стучит в висках, неотделимо от пульса:
тук-тук, Джехё-Джехё.
Очень хочется потрогать его мягкий, пахнущий чем-то сладким и свежим висок, но у Енгука не хватает смелости.
Джехё сидит на нем, теплое, закатное солнце подсвечивает его сзади, словно обнимает за плечи, словно Джехё закутан в светящееся, теплое покрывало, и тонкие трубочки колокольчиков звенят на ветру у открытого окна. Джехё гладит тонкими пальцами с серебряными кольцами грудь Енгука - тот чувствует себя странно в своей черной майке, как будто он шел по улице за хлебом, а угодил случайно в сказку, ошибившись поворотом или дверью.
Сказку.
Джехё рассказывает ему сказки.
- Давным-давно, - говорит Джехё, и его прохладный палец проводит по Енгуковой брови, очерчивая дугу. - Давным-давно, на Земле жили люди с крыльями птиц...
Енгук закрывает глаза, а нежный голос убаюкивает его, точно качает гамак, и солнце греет, как будто укутывает в теплый плед, и он перехватывает чужую ладонь, обмирая от собственной смелости, и тянет к губам.
Джехё смотрит с улыбкой, и его пальцы пахнут полевыми цветами, и Енгук целует один за другим, а браслеты на руке Джехё звенят, переплетаясь звоном с музыкой колокольчиков.
И Джехё рассказывает сказки.
На Джехё - кимоно.
Голубое, словно весеннее небо над головой, и он гладит пальцами белых птиц и цветы на ткани, но не улыбается больше, и даже его браслеты словно затихают, не тревожа звоном того, кто носит их.
Джехё сидит в клетке, свесив босые ноги с золотой широкой жердочки, и длинные рукава кимоно трогают краешком косточки его щиколоток. У клетки - литые, тяжелые прутья, изогнутые, изящные, но уродливые в своей ненатуральности, и Джехё словно сдавливает со всех сторон, и волосы рассыпаются по его плечам, не стянутые больше ничем - Джехё словно прячется от мира и от людей вокруг клетки, и молчит, и не шевелится, только перебирает указательным пальцем собственные шнурочки, браслеты и амулеты на запястьях.
У Джехё за спиной - огромные крылья. Мягкие, наверное, белые, чуть дрожащие, прохладные крылья - от них пахнет снегом и поднебесным льдом, Джехё чуть наклоняет голову и чуть дергает крылом, и на пол клетки, кружась, опускаются снежинки.
Люди улюлюкают вокруг, кто-то просовывает меж прутьев палку и тычет ею в крыло. Джехё не шевелится и не реагирует, продолжая считать монетки на запястьях, а толпа смеется, и кто-то кидает комочек земли, попадая по рукаву небесного кимоно.
Остается темный след.
Джехё гладит птиц на подоле кимоно, и поет себе под нос, толпа сходит с ума и беснуется около клетки,
но Енгук слышит каждое слово. Джехё поет по-японски - про оранжевые восходы, волны моря и вечное прощание. И смотрит в упор на Енгука, и чуть улыбается краешком губ.
Давным-давно на Земле жили люди с крыльями птиц.
Джехё расправляет крылья, насколько позволяет клетка, тянет морозом и волшебством, а Енгука пихают плечами, потому что всем надо поближе, всем надо просунуть руку и потрогать, а может даже отодрать перо - как повезет.
Джехё не показывает, что ему больно - он смотрит на Енгука.
А Енгук не может сделать и шагу.
И Джехё закрывает глаза с улыбкой, допевая свою песню.
Просыпается Енгук как от ведра воды в лицо, садится рывком в кровати, слушая свое яростно бухающее в груди сердце.
Тудум-тудум, Джехё-Джехё.
За окном - смазанная серость рассвета, Енгук щурится на тонкую, бледную полоску у самого горизонта - солнце еще далеко, но светлеет потихоньку - и в голове его только обрывки цветных картинок. Небесное кимоно, тонкие щиколотки, полевые цветы, колокольчики на ветру, мягкие волосы, холодные пальцы.
- Я вытащу тебя оттуда, - бормочет Енгук, сжимая майку на груди. Черную майку. - Я вытащу тебя, потерпи капельку, подожди меня, я что-нибудь придумаю. Верь мне.
Давным-давно на Земле жили люди с крыльями птиц.
Джехё рассказывал ему сказки и пел по-японски об оранжевых восходах.
Енгук готов отдать почти все, чтобы снова его услышать,
и каждую ночь он закрывает глаза,
ожидая одной-единственной встречи.
-
-
11.03.2013 в 11:11вот тут я кончился первый раз.
Джехё поет по-японски - про оранжевые восходы, волны моря и вечное прощание.
вот тут - во второй раз.
и каждую ночь он закрывает глаза,
ожидая одной-единственной встречи.
а это, собственно, был контрольный удар.
-
-
11.03.2013 в 11:12-
-
11.03.2013 в 11:12-
-
11.03.2013 в 11:14мне нужно тебя увидеть.
-
-
11.03.2013 в 12:09я рад что тебе нравится, но мне не нравится, что тебе "контрольный" тт
-
-
11.03.2013 в 12:19-
-
11.03.2013 в 12:50