погладь красивого, погладь.

@темы: н е ж н о с т ь, блохи бе-бе, пусанская принцесса

---

обидно, тухло, заебалась.

так что вот вам котогимнастика.

---

у нас семья стихоплетов, и мой старший брат, как и любой старший брат, делает все куда лучше меня <3

25.04.2013 в 19:01

Пишет  smog19:

люди любят. честь им и тут же хвала.
от земли облака поднимаются выше и выше.
но я их не виню, я сама бы, если б могла
разбежалась и весело прыгнула с крыши.

ты прости меня, милый, но странная больная боль
поднимается тоже, мои задевая сосуды.
они лопают, сверху на них сыплю соль,
угощайся, а я-то, пожалуй, не буду.

не страдаю и не поношу сволочей,
в своё время мне этого в меру хватало.
люди любят - таков диагноз врачей.
...а, была бы умнее, болеть бы не стала.

---

вообще, я надеялась писать этот полный скорби пост сидя на кухне в обнимку с уютной тарелкой супа, но лох - это явно надпись маркером на моей небесной скрижали приколисткой-Судьбой, и теперь я пишу этот пост с телефона, мокрая, голодная и печальная.
забыть ключи и зонтик в дождь - ачив анлок.
утро началось незатейливо - на мне лежали кошки. безусловно, лежать на мне это круче, чем лежать на широком пространстве моей кровати, я понимаю. кошки были того же мнения.
позавтракав (о, нет, не будем о еде) и чуть не поцеловавшись с минивеном на улице около метро, я отправилась к дяде историку мц, так как мои признания в любви письма из серии отокке он оставил без ответа. ехала я туда с уверенностью, что просру свое время ради пяти минут "ну подходите тут-идет-число-примерного-судного-дня". так и пошло - посмотрев на меня снисходительным понимающим взглядом, он сказал мне "ну я Вам напишу и там, числа шестого, например, придете", я вздохнула, кивнула и отчалила.
потерянный час времени не смущал меня и я направилась в лавочку за своими травками, довольная и предвкушающая вечерние пересыпания няшек по мешочкам. прихожу я... А ТАМ ШАБАШ. в жизни не видела там больше пяти человек разом, включая продавцов, а тут... но больше всего меня убили две очаровашки впереди меня. больше людей я не люблю только ведьм-дилетанток. нет, ну ладно, назначение тех или иных вещей и я могу забыть (но я сомневаюсь, что можно спутать функции хрустального шара и ритуального ножа), но е-мое, "что такое проекция?"...
прождав минут двадцать пять-тридцать, я наконец-то забрала свой пакет. консультант грустно посмотрела на меня: "ну у Вас и терпение". "могу сказать то же самое Вам", - покивала я, на том и разошлись.
дальше я бегала минут тридцать по пересеченной дождями местности уже на районе, потому что, почему-то, мои любимые цветные ручки продают только в одном месте, попутно меня облили водой из лужи, так что я вся мокрая, сижу теперь, шмыгаю носом, и слушаю, как пролетом ниже алкоголики смотрят сериал "Воронины" с телефона, которых я люто ненавижу, к слову. Ворониных, не алкоголиков, хотя скоро и их тоже.
есть хочу.

---

лосяша подкинула няшку <3

@темы: hello-кошка

---

ктооо тут лох и никогда не дождется своих очков от почты?
правильно!
*лицорука и слезы, потому что няшка была ожидаема*

@темы: hello-кошка

---

сегодня была увлекательнейшая ночь, полная приключений, ололо, вся футболка грязная.

---

отрывок из цыганских историй.

спойлеры

Джехё танцует у костра, у него заплетаются ноги, но спину он держит ровно, и Джехё особо никто не нужен, пока есть он, костер до неба да звезды на головой.
- На веревки от тени мячик жизни лови, - немного не в ноты, но таким красивым, грудным голосом тянет парень, пощелкивая свободной рукой, той, в которой не зажата бутылка. - Так уж вышло, что ведьмы невезучи в любви!
Он пьет из горла размашистыми глотками, а Енгук смотрит, как дергается его кадык на фоне огня.
Джехё смеется, роняя пустую бутылку, и срывается на бессвязный крик, первобытные песни, в которых только танец, да тон важны. Джехё танцует - в огромной, грязной рубахе, в коротких, грубых штанах, босиком - абсолютно дикий пережиток прошлого в опасной близости цивилизованного мегаполиса, а он танцует, и золотая серьга блестит в его ухе, и браслеты щелкают кожей и металлом, а девушки у костра подхватывают нехитрую мелодию улюлюканьем и звоном своих браслетов да ударами по бубнам и барабанам.
Банг Енгуку жутко немного, но Джехё вдруг падает на траву рядом с ним - загорелый, горячий, шумящий чистой, шальной кровью, белозубый и веселый.
- Ай, яхонтовый, малахитовый мой, давай погадаю тебе? Давай погадаю, девку красивую, денег, власти, славы, чего хочешь, изумрудный, холодный, как снега Севера? Что нужно тебе для счастья в твоем городе, яхонтовый?
Джехё смеется, сжимает его ладонь - он удивительно теплый и сухой, совсем не мокрый, каким Енгук его думал только что - взопревшим, лихим, разошедшимся, смеется, зубами своими сверкает, Енгуку кажется, что Джехё - мощнейший алкоголь, накротик и афродизиак разом, и его надо запретить к продаже, употреблению и пропоганде.
И пусть с утра он проснется голым, обокраденным, жалким, сегодня он тянется раскрытой ладонью к лицу молодого цыгана, заправляет ему волосы за ухо, задержавшись на сережке, и шепчет:
- Подари мне память. И я буду счастлив.

@темы: BangHyo <3, when my demons hide.

---

дерьмо всякое

ничего не бывает просто так. если ты получаешь что-то, даже в малом количестве, даже боком, ты теряешь сразу все. это как в старом-добром анекдоте про печеньку - держи печеньку, теперь я ударю тебя по коленке и печеньку тоже отдай.
примерно так все и происходит - одни отворачиваются, другие ковыряются пальцами в дырках и дерут все шире, третьи приходят в твой дом, кладут ноги на твой стол и говорят "ой, там был чертеж, ай, прости, не заметил"
да ничего, что вы.

мне кажется, пора углубляться в религию. на полном серьезе - дзен, буддизм, философия, созерцание, покой, индеферентность. отпускать людей? да, пожалуйста. пара стрел в шею? ничего страшного. топчитесь на последнем чистом участке моей комнаты? право, не волнуйтесь об этом.

я есть у тебя. ты есть у меня. нам хорошо вдвоем в одном теле, ты меня всегда поймешь. это просто такая полоса. ну да, долгая, ну да, реакция ускоряется под нагревом и деформацией, зато теперь тебе уже все равно,
и Джехё молчит, когда ему ковыряются в ноге по другой причине.

я думаю, что идея с нимбом и венцом чрезвычайна символична.

---

очередная ссора с родителями, нравоучительные беседы, посылы заглянуть вовнутрь и выйти их онлайна.
и эти люди мне еще говорят - пиши сказочки, зарабатывай ими на жизнь!
сказочки блять. да. сейчас пойду, раскидаю листовки и привалит мне счастье, мастерство и дурной агент, который будет мои каракули печатать. да.

весь май я бы с удовольствием провела бы под кроватью.

---

я хочу спать, сдохнуть и полежать на асфальте под Токио-домом.

@темы: я люблю постить красивые фразочки ни о чем, заберименявСеул!, Раннинг команды Солнца

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

озаботилась я тут вопросом омме-до и выгона незваных гостей, и еще парочкой фокусов и полезла в свои закрома.
поплакала над изрядно погрызенными за зиму пакетами, попеняла себя за лень съездить осенью в лес, вздохнула, пошла в любимую лавочку, у них завоз давеча был...
о, как я рвала на себе волосы! руны! руны горного хрусталя, руны оникса, корешки завезли, маятники, и травку, травку и короче нафиг все, кажется, я знаю, куда я спущу деньгу на весь следующий месяц!

---

который день ломает, потому что хочется пройтись галопом где нибудь по равнине.

деньги опять ускакали на выходные смски, кажется, этот месяц здорово встанет мне в бюджет. раком.
дурная кровь резво скачет с воплями ебать вы лох, Анастасия, я, нежно-белого, аки ландыш цвета, вынуждена с ней согласиться. чистка крови меня совсем не прельщает (пожалуйста, хватит, оставьте мне немного бензина, моя кровь - не сувенирная продукция), так что хлебать мне алоэ-ололоэ до конца дней своих.
что хорошего в буднях, так это ничего, что хорошего в мае, так это майские праздники, на которых я не буду спать, а буду хардкорно вдрачивать все свои долги, намотанные за это полугодие - за это полугодие я жила активно, но не всегда там, где нужно.
у суровых плеваний кровью есть свои преимущества - у меня есть много сюжетов на БангХе, но когда я их буду воплощать - вообще без понятия.
сейчас я, нежно-белая, аки ландыш, жду омму, омма обещала выгулять, ну а мне бы еще поесть, а то исключая вчера, вот уже три дня я питаюсь водой, светом и не совсем святым духом.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

для  hello Prince~ с пожеланием скорейшего выздоровления.

русская народная сказка с корейцами - это либо ржака полная, либо провал, а скорее всего, симбиоз и того, и другого, но я и тут умудрилась разгуляться печалькой.

Переставлять ноги - сложно, сложнее, чем когда-либо, каждый шаг - точно по ножам, по углям раскаленным в праздник Солнца, и вокруг весь лес багрянцем подернут, словно Око Кровавое снова в зените.

Переставлять ноги - сложно, сложнее, чем когда-либо, каждый шаг - точно по ножам, по углям раскаленным в праздник Солнца, и вокруг весь лес багрянцем подернут, словно Око Кровавое снова в зените.
Банг Енгук хрипит и приваливается плечом к дереву, и оттирает пот ладонью, ладонь загрубевшая, широкая, шершавая - ладонь воина. Банг Енгук, наверное, единственный, кто выжил в сече за рекой, и теперь ему нужно домой, ему нужно вернуться в село, рассказать людям, что надо уходить, пока захватчики заморские еще отдыхают да сил набираются после битвы кровавой.
Но ноги, ноги дурные, никак не идут, словно специально за выступы, за ветки цепляются, да кровь горячая из ран течет, сквозь тряпье да пальцы, в землю-мать впитывается, землю-мать собой поит, а Енгук силится вдохнуть, но не выходит никак.
Банг Енгуку нельзя умирать, нельзя, ведь кто, как не он, жителей предупредит, кто скажет снаряжать повозки, да добрых коней седлать, кто убережет от надругания девушек красных, кто от смерти стариков и детей уведет? Они спят там, в домах из кирпича и глины, под теплыми соломенными крышами, с тлеющими на окнах лучинками, спят овцы и коровы в стойлах, и петух не кричит, ведь до первых петухов еще далеко, а Банг Енгук блуждает в родном лесу, словно в дремучей чаще, и нет сил, нет сил, как душа к предкам рвется.
"Не время", - думает Енгук, сжав зубы.
Не время.
Ноги, ноги дурные, ноги слабые, все же предают - подкашиваются у кромки опушки лесной, и Енгук падает, со звоном встречается с камушками меч вострый, пряжки на груди впиваются в раны, но не болит уже, куда же больше? Енгук лежит и греет своей кровью изумрудную траву и теплый песок, и так хочется закрыть глаза, да провалиться в сон, сон вечный, сладкий, сон, который избавит от всего, и вот уже ходит босыми ногами рядом Мора, и Желя да Карина плачут соловьем в небесах, и Китоврас осеняет храброго воина в последний путь-дорогу милостивым знаком.
- Не надо, - смеются рядом, журчит колокольчиком, и боль отступает, и Енгук поднимает голову, и смаргивает капли крови.
Перед ним стоит сам Морок, у босых ног его прыгают зайцы пугливые и вертятся лисы огненные, у плеч щебечут птицы, а ладонь раскрытую трогает влажным носом лесной олень с витыми рогами. Волосы Морока, мягкие, длинные, ложатся на спину его теплыми каштановыми волнами цвета свежевспаханной земли под весенним Ярилом, и в них благоухают маленькие цветы и бабочки без боязни садятся на них.
Морок смотрит на него смеющимися глазами, и одеяние его - то ли белая кора берез, то ли трава луговая, то ли листья папоротников, да перья птиц - Енгук не может глаз отвести.
- Я не Морок, - вновь смеется юноша, а звери у его ног ластятся пушистыми бочками. - Я кровь от крови Прове, любимец Стрибога да Посвиста, я - Дух и Душа этого леса.
Енгук хрипит в ответ, держать голову становится слишком тяжко, Мрак шепчет у затылка, зовет за собой, и Енгук так хочет поддаться ему...
- Спи, храбрый воин, - журчит Дух леса, и шаги его не приминают травы, и журчат в его волосах, на запястьях и щиколотках амулеты деревянные да серебряные. - Отдыхай, ты браво бился, ты заслужил покой...
"Покой...", - думает Енгук, а потом вскидывает голову и упирается руками в землю-мать, что ласково баюкает его на груди, и встает, шатаясь.
- Нельзя мне спать, нельзя, - хрипит он, и горяча кровь шумит в ушах и горле, так больно ему, так больно. - Нельзя, в деревню мне надо, надо увести мою семью и мой народ... Помоги мне, Дух леса, помоги. Никогда не ломал я веток, не рвал цветов для забавы, не жег полей, всегда просил прощенья, да оставлял требы тебе богатой. Не серчай, Дух, прошу, проведи меня в деревню!
Дух улыбается ему, кружит вокруг, невесомый, тонкий, красивый, словно девушка, да и девушка ли - никогда не видел Енгук никого краше. Смеется, звенит украшениями своими, а потом вдруг подходит близко-близко, и запах полевых цветов, да хвойных деревьев кружит Енгуку голову.
- Нравлюсь тебе? - улыбается Дух, и в глазах его - хитрые болотные огни хороводы водят.
Енгук соврал бы, да не может - манит изгиб губ, словно резная голова ладьи, манят глаза волшебные, волосы длинные, манит стан, стройный, как молодое дерево - и Енгук кивает, а Дух склоняет голову набок, и цветы шелестят в его волосах, и бабочки кружат, и украшают голову, словно венец.
- Поцелуй меня, храбрый воин? Никто не целовал меня прежде, только вода холодная, да мать-земля, поцелуй меня, как любимую свою, как верную жену и красавицу-подругу?
"Как же так можно?" - думает Енгук, а сам смотрит только в глаза теплые, цвета смолы, обожженной Ярилом, и склоняется к губам все ниже, а губы сладкие, словно вода родниковая, словно орешки лесные, словно теплое молоко, губы нежные, как трава полевая, губы ласковые, как дождик летний, и целует Енгук Духа, и ни о чем не думает, и слабеют его ноги, и холодеют пальцы, а он гладит мягкие волосы и чувствует, как в груди, с горячей кровью вместе, разливается счастье, и нежность, и покой.
Пока Дух вдруг не отталкивает его.
Енгук смотрит растерянно, и совсем плохо ему, и темнеет в глазах, и ноги, ноги дурные - не держат совсем, и последнее, что видит Енгук перед тем, как темная Купальница скидывает на него подол свой - как прижимает тонкие руки к губам Дух, и смотрит на него - напугано и влюбленно.

Открывает глаза Енгук под шум веселого ручейка, и небеса уже светлеют, потому что Заря-Зареница совсем близко уже, скоро тронет край неба своим подолом оранжевым, да и полыхнет Ярило, да и выйдет плясать Полудница, и закричат петухи, и замычат коровы в стойлах...
"Деревня!" - думает Енгук и хочет вскочить, да только удерживают его руки тонкие, руки с амулетами деревянными да серебряными.
- Тише, храбрый воин, не береди ран, живая водица тебя залечила, но тело слабо еще, не торопи движений.
Енгук вдыхает знакомый запах хвои и цветов и поворачивает голову - Дух улыбается ему чуть грустно, и гладит по щеке прохладными пальцами, а потом помогает встать. На плечах его весело чирикают пташки утренние, и лисица все вьется у ног, красуясь пушистым огненным хвостом, а Дух поднимает деревянный кувшин и подает Енгуку - и пьет Енгук, и напиться не может, так хороша, так свежа вода.
- Живая водица, милая сестрица, все раны залечи, что нанесли мечи, - поет Дух, глядя на Енгука смеющимися глазами, а Енгук чувствует, как разливается внутри тепло и силы, и теперь он точно сможет встать и скорее бежать в деревню, пока еще есть время.
- Спасибо тебе, Дух лесной, - кланяется Енгук, а самому почему-то боязно смотреть в глаза его, робеет он как-то, смущается, а Дух и сам не смотрит на него - в сторону как-то, в землю, и волосы его трогает ветерок.
- Полюбился ты мне, воин храбрый, - тихо говорит Дух, гладя цветы у ног своих. - Полюбился так, что не смог тебя я Море отдать, и сам к ней не отвел, хоть и наказывал мне Прове, что делать. Я спас тебя, и деревня твоя - уже за межой, и торопиться тебе надо, потому что скоро проснутся захватчики заморские, и налетят на деревню, на поля на твои яростной бурей, и не оставят ничего. Торопись, храбрый воин, только прежде... - Дух поднимает на него глаза, а Енгук смотрит в них, и видит там небеса и звезды, и моря, и целый мир. - Скажи мне имя свое?
- Енгук, - выдыхает Енгук, вновь присаживаясь рядом, не в силах оторвать взгляда от Духа лесного. - Меня зовут Енгук.
- Енгук, - кивает Дух, будто запоминая, а потом улыбается и ведет прохладной рукой по его щеке. - Торопись, Енгук, торопись, веди людей на Юг, там Лес Вечный, там Прове, там боги, они защитят твой народ. Быстрее коней Даждьбога скачите, и пусть Стрибог вас подгоняет. Торопись же!
И вскакивает Енгук, и меч вострый в ножны вкладывает, и торопится - прочь от ручья веселого, прочь от мягкой травы, да от Духа лесного.
И только на меже, в середине поля доброго, дождями напоенного, да быками распаханного, оборачивается - стоит Дух лесной на кромке леса, трава волнуется у его ног, Стрибог волосами любимца своего играет, и горько улыбается Дух ему, и Енгуку горько, потому что не только воин Духу полюбился, но и Дух - воину.
- Меня зовут Джехё, - шелестит ему вслед листьями на деревьях, перезвоном ручейка и дождя. - Торопись, храбрый воин, убереги свой народ!

В деревне бьют тревогу, скорее грузят добро на повозки, кони роют копытом землю, мужчины выносят детей и поджигают крыши - чтобы не достались врагам на поживиться да надругаться добрые дома да обители, а Енгук торопит, торопит, ибо чует в воздухе опасность, и волнуется сердце его - скорее бы, скорее, а еще тянет протяжно, потому что, как он там, Дух лесной, Джехё?
"Джехё, - думает Енгук. - Джехё".
А сам скорее седлает коня, да ведет людей прочь из деревни, на Юг, к Лесу Вечному, под защиту Прове.
И только на границе равнины оборачивается, загораживает ладонью глаза от сияния Ярила, и обрывается сердце внутри, разбивается капелькой росы хрустальной, фигуркой глиняной - полыхает лес от факелов захватчиков, горит до самого неба, стонет и трещит, и стайки птиц разлетаются, и спасаются жители лесные,
и Енгук понимает все,
но ему нужно спасать свой народ.

Спустя много дней и лун, когда захватчики заморские, разбитые войском князя мудрого, убираются восвояси, когда жители возвращаются чинить дома и возрождать присыпанную пеплом землю, Енгук уходит к лесу на заре, и долго бродит меж обугленных пней, меж поваленных, черных деревьев, меж пятен крови - он думает, что это кто-то из оленей сломал ногу упавшим деревом и не смог спастись, что это семейство зайцев не успело выбраться, но ему кажется, что это кровь Джехё, и сердце Джехё - обугленное и развороченное.
Енгук до последнего не верит, и забредает все дальше, туда, где не все деревья были сожжены и повалены многотысячной армией, и бродит по пеплу и меж погрызенных жадным огнем дубов, и зовет тихо - Джехё, Джехё! - но лес молчит, и нигде не звенят амулеты деревянные да серебряные.
Но он все же находит его.
Джехё лежит у поваленной сосны, его белый наряд весь изорвался и обуглился, и в прорехи видно израненное тело, и кровь красную, теплую, совсем человеческую, и его длинные, мягкие волосы стали короче, обожглись, спутались, увяли цветы, даже глаза, кажется, потухли, побелел он весь, губы в тонкую линию сжались.
- Джехё!
Енгук подбегает к нему, трогает тонкие запястья, амулеты, трогает шею, пытаясь нащупать биение жизни под кожей, да только откуда оно у Духа лесного? И разлепляет глаза Джехё, улыбается, жалкий, битый, счастливый:
- Ты пришел.
- Конечно, - шепчет Енгук. - Джехё, скорее, ухватись за меня, скорее к живой водице, пусть залечит тебя...
Джехё смеется тихо и качает головой, а Енгук отводит грязные, непокорные пряди с его лба ласково.
- Мой храбрый воин, живая водица лечит только живых, а я - Дух, кровь от крови Прове, и плоть моя - этот лес, и кровь моя - его ручьи, так посмотри же на мое тело и скажи, буду ли я жить?
И с отчаянием оглядывается Енгук, и сжимает свои пальцы крепче, а Джехё доверчиво ластится к нему щекой:
- Не грусти, мой храбрый воин, не горюй, ты спас свой народ, а лес взрастет заново, и заново отстроят дома, и распашут поле, и все будет как раньше, оглянуться не успеешь, как снова будешь гулять меж деревьев.
- Но там не будет тебя, - шепчет Енгук, а Джехё гладит его прохладными пальцами и улыбается, и на губах его - кровь багряная, кровь красная, как платье Вечерки.
- Я всегда буду здесь, - отвечает ему Дух и трогает пальцем широкую грудь, рубаху добрую, где под тканью и кожей бьется сердце.
- Не уходи, - просит Енгук, вдруг ощущая себя мальчишкой глупым, только-только дедовых сказок на ночь наслушавшимся, и обнимает Духа, и баюкает в руках, пока не замечает, что Джехё нет - только сухая трава да нежные лепестки цветов сыпятся из широкого ворота, и развевает их вокруг Стрибог, и грустно плачет Посвист, скорбящий о своем любимце.
И сердце Банг Енгука разбивается.

Говорят, с того дня сложил Банг Енгук меч свой, убрал в ножны и на стену повесил, на стену дома, что построил на самой кромке леса, и взял в жены самую красивую девку округи, с самыми длинными волосами цвета свежевспаханной земли, да только не рад он ей был, и поговаривают, что сердце его уже было занято. И каждый вечер подолгу вглядывался он в чащу, а иногда уходил на всю ночь и возвращался только с Зарей-Зареницей, грустный и молчаливый, и строгал вечерами амулеты деревянные, и складывал их в шкатулку резную, и все задумчивей становился день ото дня и год от года,
а однажды ночью ушел в лес, да и не вернулся уже обратно.

Конец.

запись создана: 21.04.2013 в 23:28

@темы: BangHyo <3, when my demons hide.

---

на деле мне, конечно, нужно еще несколько дней, потому что боль так просто и сразу не уходит. мне нужно чем-то занимать мысли, а то они начинают раскручиваться по привычному кругу.
они привыкли к этому кругу. привыкли. здорово.

а вообще чувство такое, реально, как будто кусок трубы навылет - вроде не больно, а вроде и мешается и задевает за все, и вот когда задевает, ты такой - ебать! и звездочки из глаз.
но эти страдающие посты пора сворачивать как-то.

---

и то ли У Чихо совсем озверел от любви в своей Корее, то ли, я не знаю, у меня есть тайный поклонник где-то в недрах почтовой и ЕМС службы, но мне уже второй раз приходит какая-то няшка НУ ВООБЩЕ НИ РАЗУ МНОЮ НЕ ВИДЕННАЯ, НЕ ЗАКАЗАННАЯ И НЕ ОПЛАЧЕННАЯ.
вопросы что, как и почему не принимаю - ответов по сей день обсо.

короче я уже опасаюсь доставать извещения из ящика, а вдруг мне там яхту прислали сразу, ну, а чего мелочиться-то, У Чихо? возьму яхту, возьму любимую женщину и заживем!
...где-нибудь в Северо-ледовитом океане.

тут лежит псевдозавуалированное сердечко для дяди Чунхена, просто потому что он классный.
и Adventure Time!


а тут лежат горы стекла, потому что, да, кто-то должен жрать стекло, хорошо, я прекрасно знаю, кто лучше подойдет на эту роль, так что хрум-хрум, приятного мне аппетита,
но лучше бы и вправду побольше молочка.

ладно, это был бессвязный отчет за прошедший день, опять кончились деньги на телефоне, завтра надо бы закинуть.

---

писать посты о моем текущем состоянии не хочется вовсе - тонсен вчера наслушался, Кот, омма, хватит, наговорилась. я плохо сплю, плохо ем, переживаю внутренние катаклизмы и жалею, что 21.12 не случился конец света, впрочем, если так пораскинуть, а еще приплести каламбур - то вполне, вполне.

лучше я расскажу, какой лол мне снится вторую ночь. может, все дело как раз в том, что я плохо сплю, я не знаю, лола это не отменяет.

вчера я признавалась в любви Таке, причем как - я, видимо, уже призналась, или она там догадалась, что я умираю по ней, и она с печальным видом говорила мне, что так и так, мы не можем быть вместе, ну чем ты думала вообще, я и ты. я грустно кивала (А МНЕ БЫЛО ОЧЕНЬ ГРУСТНО), потом еще вот-мое-сердце-и-вот-осколки-и-вот-они-сыплются, и вообще грусть, а она мне написала в качестве подарка и извинений фанфик про Джехе, и про то, какой он форева элоун, потому что его бросили.
ничего не знаю, фанфик был красивым!

сегодня мне снился брат мой. брат мой был подстрижен под мальчишку (!), носил кожаный пиджак(!!), красил губы красной помадой и подводил глаза черным сильнее, слышите, сильнее, чем я!!!!
короче И Минхек-хен, ты был роковой женщиной!!
теперь вопрос - что мы делали? нет, не инцест.
мы носили воду. в канистрах. из питьевого крана. в туалете какого-то здания, больше всего похожего на особо секретный бункер ООН где-нибудь посреди Сахары.
там же был Паккенхен, который спросил, почему я не иду на пару корейского, на что я парировала - а сам-то он что тут делает? Паккенхен сказал, что идет на немецкий, а сказала, что и туда не иду, и во сне мне не было стыдно, а сейчас стыдно, и я думаю написать емэил преподше.

ладно, надо бы и позавтракать что ли.

---

(с) Алена Т.

как у меня дела тебе вовсе неинтересно.
ты просто звонишь без повода,
нам обоим это более, чем известно,
что мне будет лучше с перерезанным
телефонным проводом.
а для меня - с твоим перерезанным горлом.
каждый звонок твой - будто под ребра сверла.
и плевать, раз в неделю, в пол года, в жизнь.
ты звонишь и будто бы просишь: "ну привяжись,
привяжись же ко мне обратно! я опять пропаду,
и будет хуже тебе стократно, а пока привяжись!"
ничего, родной, что я еще не отвязывалась?
и живу уже пятый месяц, будто в бреду.
это когда мне кажется, что со мной связывался
абонент, пока я вот там спала.
а потом ищу номер в пропущенных - и не найду.
такие, родной, дела.
не звони мне, пожалуйста.
я и так уже хуже, чем умерла.

@темы: (с)