in peace - vigilance, in war - victory, in death - sacrifice!
...Есть такие - фигуры в черных плащах, который приходят ночами в дома и крадут младенцев, и уносят их в свои миры, подкидывают в опустевшие колыбельки, меняют их местами или отдают в жертвы и услужения божествам и царям.
Так случилось и в этот раз - черная фигура подхватила из колыбельки мальчика, которому не было и года, и понесла, шурша плащом-крыльями, к окну, и уже была готова сорваться в черную ночь...
Тихая кошка скользнула из-за угла и ощерила зубастую пасть. Синие глаза стали щелками, шерсть вздыбилась, когти вцепились в паркет - и тень отступила, оставив младенца на подоконнике, и растворилась в ночной тишине без следа.
Он не плакал и не звал родителей - всю ночь он пролежал у раскрытого окна и смотрел на холодный свет белой луны, и кошка лежала рядом, внимательно приглядывая за ним.
И на утро того дня кожа его стала льдисто-бледной, его глаза заволокла молочно-белая пелена, словно сама луна, и всю оставшуюся жизнь он видел только ее ровный, тусклый свет.
...В той деревне все боялись волков - волки принимали обличия людей и ходили среди них, равные лицом, голосом и манерами, и люди боялись. И было только одно средство, помогающее разоблачить волка - следы его не скрывал никакой морок и никакая маска, и цепочки волчьих отпечатков тянулись за ним, куда бы он ни шел.
Волков ловили и сжигали, сажали на цепь, травили собаками и закалывали вилами, и каждый боялся, что однажды и его обвинят в том, что он волк.
В той деревне редко выходили из дома - никогда не гуляли в дождь по грязи, у мокрого речного песка, по свежему, хрустящему снегу. Редко смотрели друг другу в глаза и редко говорили, и никто не мог точно сказать, как зовут его соседей.
Той зимой в деревне появился мальчик, и каждый думал, что это мальчик соседей или соседей соседей, и никто не обращал на него внимания. У мальчика были янтарные глаза и черные волосы, и за ним тянулась веселая, дикая цепочка волчьих следов. Он ходил без страха по мокрому снегу и грязному речному песку, и черная челка его, ловившая в себя падающие снежинки, становилась все белее и белее, пока не стала совсем седой.
А конца у сказки нет. Однажды черноволосый мальчик с янтарными глазами, седой челкой и волчьими следами просто пропал из той деревни - вот и все.
...У него были ключи от всех дверей - маленьких и больших, потайных и парадных, у него были ключи от ворот и калиток, от закрытых замков, висячих и хитроумно вплетенных в сталь, у него были ключи к душам и словам, к памяти и забытью, к счастью и к грусти, а к чему не находилось ключей, он ловко подбирал отмычки своими длинными пальцами с черными когтями.
Цок-цок-цок, он шел, и ключи звенели и смеялись, манили и пели, ключи на его запястьях и шее, на поясе и на груди, в волосах и в ушах, на пальцах и в пальцах.
У него были ключи от всего на свете - и не было одного, который он выкинул давным-давно, навеки заперев в своем сердце свою собственную тень.
Цок-цок-цок, вот он идет, дай ему дорогу.
Их было две сестры, и они влюбились в одного - так часто бывает.
И такой спор затеяли из-за него, такой писк и шум подняли, что проснулась старая ведьма, и пригрозила наказать их, коли не уймутся. Они не замолчали - и ведьма щелкнула пальцами, и превратила их в нарисованные картинки самих себя.
И одна сестра легла тонкой линией туши на стену, а вторую спасло то, что она наступила на осколочек зеркала, и боль была так сильна, что заклинание, вместо того, чтобы превратить ее в рисунок, превратило ее в человека. Ведьма махнула на нее рукой - она и так сильно уже была наказана.
Свою сестру она забрала с собой, и с тех пор носила на руке, никогда не прикрывая рукавами одежды, а зеркала, однажды спасшие ей жизнь, повесила себе на шею.
Так случилось и в этот раз - черная фигура подхватила из колыбельки мальчика, которому не было и года, и понесла, шурша плащом-крыльями, к окну, и уже была готова сорваться в черную ночь...
Тихая кошка скользнула из-за угла и ощерила зубастую пасть. Синие глаза стали щелками, шерсть вздыбилась, когти вцепились в паркет - и тень отступила, оставив младенца на подоконнике, и растворилась в ночной тишине без следа.
Он не плакал и не звал родителей - всю ночь он пролежал у раскрытого окна и смотрел на холодный свет белой луны, и кошка лежала рядом, внимательно приглядывая за ним.
И на утро того дня кожа его стала льдисто-бледной, его глаза заволокла молочно-белая пелена, словно сама луна, и всю оставшуюся жизнь он видел только ее ровный, тусклый свет.
...В той деревне все боялись волков - волки принимали обличия людей и ходили среди них, равные лицом, голосом и манерами, и люди боялись. И было только одно средство, помогающее разоблачить волка - следы его не скрывал никакой морок и никакая маска, и цепочки волчьих отпечатков тянулись за ним, куда бы он ни шел.
Волков ловили и сжигали, сажали на цепь, травили собаками и закалывали вилами, и каждый боялся, что однажды и его обвинят в том, что он волк.
В той деревне редко выходили из дома - никогда не гуляли в дождь по грязи, у мокрого речного песка, по свежему, хрустящему снегу. Редко смотрели друг другу в глаза и редко говорили, и никто не мог точно сказать, как зовут его соседей.
Той зимой в деревне появился мальчик, и каждый думал, что это мальчик соседей или соседей соседей, и никто не обращал на него внимания. У мальчика были янтарные глаза и черные волосы, и за ним тянулась веселая, дикая цепочка волчьих следов. Он ходил без страха по мокрому снегу и грязному речному песку, и черная челка его, ловившая в себя падающие снежинки, становилась все белее и белее, пока не стала совсем седой.
А конца у сказки нет. Однажды черноволосый мальчик с янтарными глазами, седой челкой и волчьими следами просто пропал из той деревни - вот и все.
...У него были ключи от всех дверей - маленьких и больших, потайных и парадных, у него были ключи от ворот и калиток, от закрытых замков, висячих и хитроумно вплетенных в сталь, у него были ключи к душам и словам, к памяти и забытью, к счастью и к грусти, а к чему не находилось ключей, он ловко подбирал отмычки своими длинными пальцами с черными когтями.
Цок-цок-цок, он шел, и ключи звенели и смеялись, манили и пели, ключи на его запястьях и шее, на поясе и на груди, в волосах и в ушах, на пальцах и в пальцах.
У него были ключи от всего на свете - и не было одного, который он выкинул давным-давно, навеки заперев в своем сердце свою собственную тень.
Цок-цок-цок, вот он идет, дай ему дорогу.
Их было две сестры, и они влюбились в одного - так часто бывает.
И такой спор затеяли из-за него, такой писк и шум подняли, что проснулась старая ведьма, и пригрозила наказать их, коли не уймутся. Они не замолчали - и ведьма щелкнула пальцами, и превратила их в нарисованные картинки самих себя.
И одна сестра легла тонкой линией туши на стену, а вторую спасло то, что она наступила на осколочек зеркала, и боль была так сильна, что заклинание, вместо того, чтобы превратить ее в рисунок, превратило ее в человека. Ведьма махнула на нее рукой - она и так сильно уже была наказана.
Свою сестру она забрала с собой, и с тех пор носила на руке, никогда не прикрывая рукавами одежды, а зеркала, однажды спасшие ей жизнь, повесила себе на шею.
-
-
28.01.2015 в 10:09-
-
28.01.2015 в 14:43-
-
29.02.2024 в 03:07Посетите также мою страничку
gmcguire.digital.uic.edu/mediawiki/index.php?ti... открыть счет за границей через альфа банк
33490-+